А.А. Добрицын. «Две заметки о Хармсе»

1. «Случаи» als die Falle. Вполне вероятно, что название сборника хармсовских миниатюр («Случаи») учитывает и отражает омонимичность немецкого слова der Fall «случай; падение». Персонажи сборника в прямом и переносном смысле падают настолько часто, что название «Падения» действительно могло бы показаться для него уместным. В этой связи приходит на память словесная игра с корнем -fall — в самом начале «Логико-философского трактата» Витгенштейна: c1 Die Welt ist alles, was der Fall ist <...> 1.2 Die Welt zerfallt in Tatsachen» = «1 Мир — это всё, что случается <...> 1.2 Мир распадается на факты». Хармс, художественный мир которого также распадается на случаи (zerfallt in Falle), мог бы подписаться под первым тезисом Витгенштейна, сообщив ему несколько иной смысл: «Мир — это всё, что есть падение (случай)».

2. «Звонить лететь»: грамматика и арифметика. Анализ стихотворения «Звонитьлететь» (1930) обнаруживает в его композиции скрытую числовую симметрию (в первой части — 28 строк, во второй — 28 глагольных словоформ; число существительных в обеих частях — без учета повторов — также равно 28 и т. д.). Не исключено, что эта «магия чисел» преднамеренна: произведения точно рассчитанные в поэзии Хармса встречаются (см. об этом статью А.А. Добрицына «"Сонет" в прозе: случай Хармса»).

С распределением грамматических форм связана еще одна особенность композиции. Подзаголовок стихотворения — «Третья цисфинитная логика». Что бы ни значила хармсовская «цисфинитность», она, бесспорно, противопоставлена финитности. Именно с этим, по-видимому, объясняется употребление инфинитива вместо личных форм глагола (verba finita). В тексте прослеживаются две противоположных линии лексико-грамматического сюжета: одна связана с глаголами, другая — с существительными и местоимениями. В первой половине стихотворения происходит предметная персонализация: серия подлежащих завершается перечнем частей тела, и последние из них — это части лица; во второй половине стихотворения аналогичная серия подлежащих разрешается в личном местоимении мы. В то же время серия глаголов оборачивается деперсонализацией — полным исчезновением личных форм, место которых заступают инфинитивы.