2.1.2. Сон — бессознательность — смерть

Помимо того, что сон соблюдает странные с точки зрения повседневной логики законы, важно заметить, что во время сна человек не может контролировать окружающую действительность или вообще наблюдать ее. Спящий не знает того, что происходит во время сна вокруг. Окончательный вывод из сказанного заключается в том, что у спящего не может быть полной уверенности даже в том, что установленные законы природы и логики действуют во время сна. Как будто в подтверждение сказанного мертвая старуха исчезает из кресла, именно пока герой спит. Кроме того, сам герой приходит к аналогичному выводу о том, что вне непосредственного контроля может случиться что угодно:

— Противная картина, — говорю я, но закрыть старуху газетой не могу, потому что мало ли что может случиться под газетой. (403)

Важность роли сна подчеркивается еще и тем, что старуха умирает именно во время сна или, скорее, бессознательности героя. Из этого следует, что причина смерти и ее точный час остаются неясными, окутанными мистерией. В то же время смерть старухи является решающим моментом в жизни героя: в дальнейшем вся его деятельность — и, следовательно, развертывание сюжета повести, — будет мотивирована этим фактом. После смерти старухи и связанного с ней периода бессознательности все начинает казаться герою радикально иначе, чем до этого. Мучащие его вопросы жизни после смерти, возникшие у него в силу этих событий, получают позднее гротескно конкретный ответ в виде ползущей к нему мертвой старухи.

Временное и ситуативное совпадение смерти старухи с бессознательным сном героя создает сильную ассоциативную связь между этими событиями. Поэтому справедливо утверждать, что сон героя является своего рода маленькой смертью, за которой следует «посмертная», основательно изменившаяся жизнь героя. Кроме того, сходство смерти со сном подчеркивается первой реакцией проснувшегося героя: увидев мертвую старуху в кресле, он думает, что она только спит.

Неужели это старуха все еще сидит в моем кресле? [---] Да, конечно, это сидит старуха и голову опустила на грудь. Должно быть, она уснула.

[---] Рот у нее приоткрыт, и изо рта торчит соскочившая вставная челюсть. И вдруг мне делается все ясно: старуха умерла. (402—403)